Автор: [mukuro]Бета: Xenia ElfmanНазвание: Иллюзия жизни
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn!
Пейринг: Хибари/Мукуро (1869), туманные намеки на Мукуро/Хибари
в подвале (6918)
Рейтинг: nc-17
Жанр: slash, drama, angst, dark
Варнинг: наличие ООС, мозговынос, много флешбеков, больше чувств и меньше действий, чья-то смерть, неумелое использование итальянского, цитаты песен-стихов. И это первый фик по реборну.
Размер: midi
Статус: в процессе!Дисклеймер: спасибо Акире Амано за предоставленных персонажей и фендом KHR. Никакой материальной выгоды, кроме мира и тела Цунаеши-куна, не прошу.
Важное примечание: сие творчество посвящается моему музу, сожителю и возлюбленному
ХибариГлава 1Глава 2, часть 1Глава 2, часть 23. Темнота перед глазами клубилась, неспешно расползаясь в стороны. Гул из смеси слов и шума создал ощущение, что его окунули головой в воду, но смутно Хибари знал, что это не так - колючий воздух ворвался в легкие. Даже задержка дыхания не помогала избавиться от назойливого запаха нашатырного спирта, глаза заслезились и юноша вынуждено зажмурился. «Уберите от меня эту гадость!» - попытался сказать он, но непослушные губы даже шевелиться не думали, и вместо поставленного голоса Кёя с трудом узнал собственное нечленораздельное бормотание. Зато нашатырь справился с назначением быстро: контроль над телом постепенно возвращался. Никто не ожидал, что в следующее мгновение сработает рефлекс. Не так быстро, как обычно, но раздражающе пахнущая вата оказалась в руке Хибари. Он вслепую поднес её к носу, фыркнул и выкинул в сторону, открывая глаза и приподнимаясь на руках.
- Ааай! – раздалось сразу же: не рассчитавший сил Хранитель Облака врезался в чью-то голову. Судя по голосу, это был суетливый босс. И от осознания этого факта болезненно сжалось сердце. Слабость, хлынувшая в тело, подломила локти, и Хранитель бессильно рухнул обратно на диван. И правда, над Кёей склонился растерянно хлопавший глазами Цуна. От созерцания его обеспокоенного выражения лица лучше не становилось точно, напротив, Хибари раздражался всё сильней.
- Хибари-сан, не нужно вставать! – Десятый замахал руками, словно это могло остановить возжелавшего подняться юношу. Из-за шума, производимого никчемным Савадой, к дивану сбежалось еще несколько человек. Это Кёю не удивило, но и не порадовало тоже – он оказался втянутым в стадо. Едва не запнувшись об Гокудеру, пока тот поднимал неуклюжего босса, Хибари твердым шагом направился к двери, не отзываясь на своё имя. Меньше всего ему сейчас хотелось слышать, как кто-то зовет его. Только выйдя в коридор, юноша почувствовал себя спокойно, поэтому прислонился к стене, закрывая глаза. Дышать все ещё было тяжело. Дышать не хотелось вообще.
Кое-как отлипнув от стены, юноша побрел к выходу. Не то, чтобы его телу действительно было плохо, для Кёи не было проблемы в том, чтобы просто взять его под контроль и скорей покинуть ненавистное место, но ноги сами подкашивались, стоило лишь задуматься.
- Хибари-сан…
Похоже, Савада был упертым кретином. Даже не обернувшись в его сторону, Кёя пригрозил забить его до смерти. Пусть уйдёт. Хоть бы ушел. Говорят, у каждого человека есть свои расстояния, на которые они подпускают тех или иных людей. Своё расстояние Хибари ощущал как минимум несколькими метрами, окруженными колючей проволокой, а внутри минное поле. Пусть только попробует подойти ближе их босс, ведь Хранитель Облака не чувствовал себя обязанным за чудесное возвращение в сознание, и ничего зазорного в том, чтобы избить глупца, не видел. Когда его схватили за плечо, осторожно и робко, Кёя выхватил тонфа и провел серию ударов по непутёвому мальчику.
- Отвали, - небрежно бросил он, вынужденно ускоряя шаг. Сейчас набегут прихвостни Цунаеши, придется ещё на них время тратить. Жажда одиночества становилась невыносимой, едва не переходя в желание убивать, лишь тонкая грань осталась между ними – осознание, что никто из них не виноват.
Lettura piacevole.. Рокудо Мукуро не требовал к себе особого отношения, даже когда поведал партнёру о некоторых неудобствах, связанных с его заключением. Зато Хибари с тех пор стал обращать внимание на проекционное тело иллюзиониста, обнаженное или нет, и сравнивать с увиденным с тюрьме. Нужно было делать это незаметно, чтобы Мукуро не обратил внимание на странное поведение, ведь не должен был Кёя в открытую интересоваться врагом. Ну, приходит, ну, занимаются сексом, и что с того?
- Мне так больше нравится. Приятно чувствовать себя…обычным, - пожал плечами итальянец, когда поймал на своих запястьях очередной вопросительный взгляд. Проницательность Рокудо в очередной раз смутила юношу, он фыркнул и оттолкнул руку от себя, словно мусор какой, слушая тихий смех в свой адрес. Наверняка, с такой же легкостью Хранитель Тумана мог придти в чужом обличье, да даже притвориться тем же самым Кёей и безнадежно испортить его репутацию. Нельзя было пускать наглеца в своё сознание.
- Ты никогда не будешь обычным, иллюзионист.
- Именно поэтому я иллюзионист.
И снова смеется, дьявол. Но он заставил Кёю задуматься, а так ли желанна сила для будущего захватчика мира. Неожиданно для себя Хибари стал понимать, что может подталкивать юношу к краю его личной бездны. О прошлом Мукуро ещё не рассказывал, его никто и не спрашивал, но осознание того, что поведение итальянца имеет свои причины быть именно таким, заполнило голову подобно туману, накрывшему город с утра. «Не лезь в мои мысли!» - вспыхнул глава дисциплинарного комитета, ведь не должен он принимать мотивы врага, которого рано или поздно придется уничтожить, и в считанные секунды вскочил, наступая Мукуро на грудь, вжимая в пол. Реакция у Рокудо была не такой молниеносной, в отличие от Кёи, и быстрый подросток с удовольствием глядел на растерявшегося противника. Дьявольская сила с легкостью ломалась о реальность Хибари, и он ликовал. «Ты не больше, чем собственная иллюзия!» - дыхание участилось, быстрей разгоняя ощущение превосходства по телу вместе с кислородом. Растерянный взгляд иллюзиониста цеплялся за обезумевшего Хранителя Облака, так жадно и свирепо терзавшего его в своих мыслях. Хибари не чувствовал себя чем-либо обязанным пленнику Вендиче, и даже после откровения Рокудо ненависть за то, что нельзя прощать, не утихла в беспокойной душе.
- Если будешь всё держать в себе – путь тебе в психиатрическую клинику, Кёя-кун, - провоцировал иллюзионист, подложив руки под голову, словно не его собирались бить, и снова рассмеялся. Его смех Хибари ненавидел едва ли не сильней, чем самого обладателя.
- Заткнись.
О том, что поцелуи затыкают Рокудо лучше угроз, юноша и не вспомнил, сейчас иллюзионист был угрозой его психическому состоянию. Как никто другой, Мукуро умел разжигать пламя всепоглощающего гнева, и, поддавшись ему сейчас, Кёя вложил душу в избивание реалистичного иллюзорного тела. Его страстная ненависть кружила голову, вызывая помутнение рассудка и зрения.
Ti prego no non andare via
rimani qui vicino a me
può farmi male ma
ma cosa vuoi che sia mai
Заставить замолчать чертового итальянца было задачей практически нереальной. Добровольно и без объяснений он разрешал Кёе ломать ненастоящие кости, раздирать ненастоящую кожу шипами тонфа и швырять себя словно мешок риса. Хибари одновременно упивался властью и раздражался, понимая всю иллюзорность подчинения гордого преступника, когда тот вместо беспомощных просьб помиловать, выплевывал оскорбления или что-то пел на непонятном Кёе языке. Его пение в такие моменты было совсем не к месту, приятный голос напоминал об остатках человечности и едва не останавливал экзекуцию. Его нужно было избивать молча, в абсолютной тишине, чтобы прекрасно слышать тихий хруст костей, судорожные вдохи между ударами или собственное имя.
«Ты – моё единственное развлечение». И если Мукуро под развлечениями подразумевал придти и быть избитым, то Кёя его абсолютно не понимал.
Только Реборну хватило правильных слов для уговоров, чтобы Хибари пришел на церемонию прощания с Хром. Медиума Рокудо ему было не жалко, даже наоборот. Слабая девочка давно должна была умереть, таким глупцам не было места на земле. Она не оказала сопротивление, когда Мукуро вторгся в её реальность без разрешения, перекроив судьбу малышки и подарив ей иллюзию жизни. Вряд ли смирившаяся с гибелью Хром была в полной мере довольна новым существованием, лишенная прошлого и свободы. Мукуро забрал у неё всё, даже имя, не считая души, и очарованная Наги слишком наивно доверяла жизнь и тело заключённому иллюзионисту. Хибари была безразлична её жизнь, ведь в том, что она умерла задолго до окончательной смерти, девушка была виновата сама.
Приторно пахло белыми лилиями. Организацию похорон взяла на себя Вонгола, неудивительно, что зал был декорирован живыми цветами – денег на церемонию не пожалели. Наверняка, это Реборн распорядился об отказе от японских традиций, и Кёя было неуютно находиться в европеизированной обстановке. Насколько можно было понимать традиции мафиозной семьи, девушку не будут кремировать и увезут в Италию. Родителей Наги Хибари не обнаружил. Эта девчонка вообще была кому-то нужна, кроме Мукуро? Даже два идиота в форме Кокуё не желали принимать девушку ни ранее, ни даже сейчас, хоть и пришли проводить Хром в последний путь. Но у них на то были свои причины, ведь даже безбашенный Кен выглядел подавленно, хмурясь и игнорируя колкости со стороны Вонголы – подчинённых Мукуро никто видеть не желал. Кроме Хранителей и тех, кто знал Наги как Докуро Хром, больше никого не было, и церковь казалась просторной. Хибари прислонился к спинке сидения и мрачно сверлил дверь взглядом, дожидаясь своей очереди.
- Не думаю, что вы встретитесь с Мукуро-сама на том свете, - Чикуса заботливо поправил одеяние медиума, склонившись над гробом. Белое воздушное платье подчеркивало невинность девушки, лежавшей в гробу. Патологоанатом, отправлявший Хром в последний путь, безупречно поработал над её видом, и малышка словно спала, безмятежно сложив руки чуть выше живота, не проваливающегося теперь из-за отсутствия органов. – Он забронировал номер в Аду, а тебе туда пути нет.
Кёя отвернулся. По сравнению с речью эмоционального Десятого, Чикуса не вызывал рвотные потуги. Хотя в чем-то и Цуна был прав, рассуждая о жизни, смерти и серьезном положении товарищей. Любой элемент интерьера намекал на Вонголу. Безмятежная Хром словно пыталась сказать – каждый, кто втянут в дела Семьи, окажется на её месте, рано или поздно. Не зря её ненаглядный иллюзионист так не любил мафию. Хранителю Облака совершенно не хотелось из вежливости говорить ненужных слов. Наверняка Докуро обрадовалась бы только словам господина, да только Мукуро не было на церемонии прощания.
- Ты была нужна ему, - сухо бросил он, лишь бы на него не смотрели с упреком и ожиданием, заглянув в лицо женского воплощения Рокудо. К церемонии девушку старательно расчесали, меняя прическу, стирая любое сходство с иллюзионистом, чтобы не отвлекать ярых ненавистников Хранителя Тумана от печальной церемонии. На мертвых губах застыла улыбка. Хром Докуро наконец была счастлива.
Segui me! E' tutto pronto questa notte in circo se ne va.
Pensaci e tutta la tua vita cambierà.
Passerà, è facile vedrai la fantasia ti salverà.
Segui me, domani il mondo sì che cambierà
Ehi perché per te la vita è un giocattolo?
Ma della tua età lo sai non resterà più un attimo.
Sì sei tu e poi la notte piangi di me.
E cosa fai? Segui me!
- Мукуро-сама?!
- Моя драгоценная Наги, не нужно вставать…
Светлый, словно ангел, Рокудо поспешил к ожидающей его девушке. Малышка Хром лежала в густой траве, подложив руки под голову. Болезненную худобу тела прятало воздушное белое платье, так подходящее вечно витающей в облаках девушке. Специально для неё Мукуро неумело сплел венок из ромашек, в изобилии растущих на лугу. Для Докуро мир всегда должен быть светлым, и Рокудо добивался гармонии его составляющх – Хром, словно маленькая девочка, в своём платьице, и простой, но с чувствами сплетенный венок в руках Хранителя Тумана. Забавно смущаясь подарка, Хром присела в траве, позволяя украсить цветами голову. В её мире Мукуро позволял девушке носить длинные волосы и старое имя, оставляя небольшую связь с прошлым. Настолько маленькую, чтобы воспоминания не резали душу, но и не приходилось терять себя без памяти о старой реальности. Вплетая в прическу несколько неиспользованных ромашек, Мукуро улыбался.
- Белый тебе к лицу. Скажи ребятам, чтобы купили для тебя красивое платье.
- Мукуро-сама! – на детских щечках проявился невинный румянец. Определенно, Наги была самым искренним иллюзионистом из всех, кого знал Рокудо.
- Если всё получится, я достану денег на операцию, - улыбнулся юноша нежно, наблюдая, как ещё сильней раскраснелось лицо Хранительницы. Ему нравилось смотреть на искреннюю улыбку Хром. Закрыв глаза на весь мир, девочка открывала своё сердце только ему, демону, и за это он был благодарен. Пусть даже привязанность Докуро и была рождена из спасения жизни.
- Не нужно, Мукуро-сама, - она зажмурилась и решительно помотала головой в отрицании, отчего волосы еще больше переплелись с цветами. В ответ на удивленный взгляд она только улыбнулась, - вдруг тогда у вас не будет причин навещать меня!
По-доброму рассмеявшись, иллюзионист потрепал её по щеке. Эта малышка ассоциировалась с маленьким преданным щенком, только-только научившимся ходить и лаять, но уже без страха способного встать перед хозяином, коли тому будет грозить опасность.
- Я бы показал тебе Италию. Но для этого ты должна быть хорошей девочкой, Наги.
Хром любила, когда он звал её по имени. Для Докуро новое имя стало реальностью, ключом к её новой личности, и от посторонних подобной наглости она бы не потерпела. «Ho bisogno di te, Nagi…» Наги, Наги, Наги – только Его голосом это имя произносилось в её голове, вызывая ощущение теплоты и необходимости. Хром любила мир, построенный иллюзионистом для неё и никого более.
- Мукуро-сама…
- Не нужно больше слов. Мне пора. Ещё увидимся.
Девочка уже знала, что просить Мукуро задержаться – глупая затея, и могла только с улыбкой махать ему на прощание, хоть он и не смотрел. Иллюзионист часто уходил, не оглядываясь, но, исправно махав рукой через плечо, зная, что внимательный взгляд цепляется за него до того момента, как долговязая фигура затеряется на краю света.
Мукуро любил навещать Хром хотя бы потому, что здесь можно было ходить босиком.
На следующий день Савада собрал всех почти Хранителей у себя дома. Не хватало только людей с атрибутами Тумана и Грозы: маленький Ламбо был бы слишком шумный, и в траур ситуации не вписывался. Пришедшего Каваллоне, слава богам, без сопровождения, Хибари хотел видеть меньше всего и всячески избегал встреч с учителем. Если быть точным, то Дино он учителем не считал. Одной безжалостной угрозы расправы было достаточно, чтобы отбить у главы дружественной Семьи желание засыпать расспросами и без того мрачного Хибари.
Дино прилетел после официальных похорон Докуро, скорей всего, по просьбе своего учителя он проследил за ними лично, и сейчас рассказывал свежие новости из Италии. Отчитавшись перед Реборном за погребальную церемонию, молодой босс рассказал ещё несколько новостей, одна из которых привлекла даже внимание Кёи.
- Пару дней назад был организован побег из Вендиче.
Хибари едва не завалился на бок, почувствовав сильнейшую слабость. Сердечный ритм возрос настолько, что стал отдаваться дрожью в руках. Юноша оглянулся, выясняя, не заметил ли кто из присутствующих его слабость, но, успокоив себя, снова сфокусировал внимание на итальянце.
- Вот самоубийцы, правда! – хохотнул светловолосый босс Каваллоне, протягивая Реборну итальянскую газету, где, помимо текста, располагались фотографии произошедшего. – Их всё равно догнали стражи, и даже высокий ранг не помог им остаться в живых. Всех перебили!
Пока Реборн с интересом углубился в чтение, то и дело понимающе хмыкая, Хибари побледнел и с надеждой уставился в газету. Правда, ни черта итальянский язык Кёя не понимал, хотя стоило бы. Тщетно пытаясь разглядеть изображения, он сохранял непричастное выражение лица, словно ему не было дела до побега. «Мукуро…» - нахмурился он, часто вдыхая, чувствуя нехватку кислорода.
- Ты знаешь, что это невозможно, - как отрезал аркобалено, подняв свой не по-детски серьезный взгляд на взволнованного японца, отчего Кёя почувствовал новую волну слабости. Хибари уже свыкся с тем, что Реборн с легкостью читал мысли окружающих. Он неосознанно сжался, зная, что скажет дьявольский ребенок дальше. – Мы все знаем, что Рокудо Мукуро был казнён около месяца назад.
В комнате повисло напряженное молчание, сводившее Кёю с ума еще больше.
Он прекрасно помнил то собрание несколько дней назад. Даже он сам мысленно обвинил Рокудо в смерти своего медиума, прекрасно зная связь между ними. Споры о доверии к иллюзионисту утихли моментально, едва стоило Реборну назвать причины смерти Хром. Девушка снова лишилась всех органов и почти месяц выживала за счет силы Кольца Тумана и систем жизнеобеспечения, к которым её подключили, перевезя в больницу. Время исчезновения внутренностей совпадало со временем казни Хранителя. Больше всех тогда были растеряны Кен и Чикуса, первыми заподозрившие что-то неладное. Известие о смерти, казалось бы, непобедимого иллюзиониста, потрясло всех, и даже ярые противники Рокудо замолчали. Впервые Хибари возненавидел абсолютную тишину, в которой собственное сердцебиение казалось оглушающее громким. Мукуро…мёртв? За каких-то пару секунд, пока холодели руки, в голове пронеслись воспоминания о беспечном иллюзионисте. Если его казнили около месяца назад… «Знаешь… Скоро я стану свободным…» - и дрожь в голосе, которую Мукуро пытался скрыть. «Не надейся, что буду скучать». Каким же Хибари был глупцом, что из гордости не стал расспрашивать его, ведь, может, ещё был шанс что-либо изменить. Почему чёртов иллюзионист не рассказал про казнь сам? Ведь наверняка знал, ублюдок! Его поведение, слишком назойливое тогда, теперь становилось понятным. Дыхание словно застревало в горле, образуя комок, о котором порой пишут в книгах.
Когда Кёя сорвался с места, и едва не стал, срывая голос, выспрашивать у аркобалено, почему Хранителей не предупредили о предстоящей казни, как могла Вонгола позволить забрать жизнь у законного Хранителя Тумана, холодного взгляда Реборна было достаточно. Чтобы понять – жизнь иллюзиониста заботила Вонголу меньше всего. Меньше, чем жизнь девчонки, которая без Рокудо давно была бы мертва. Поэтому Хибари взял себя в руки и коротко фыркнул, что ненавидит Мукуро за то, что тот умер не от его руки. Хорошо знающие его ненависть ребята поверили в причину столь резкого эмоционального скачка самого сдержанного Хранителя. Сталкиваясь с равнодушием ребят, только в глазах Цуны Кёя нашел долю понимания. Возможно, гиперинтуиция, о которой порой говорил проклятый ребенок, сыграла свою роль. Впервые за многие годы было так сложно сдержать бурю, разыгравшуюся внутри. Хибари не был склонен к переживаниям, и нервная система дала слабину. Не желая терять образ безразличного к делам Семьи отшельника, Хибари без объяснений направился к выходу. Ему говорили что-то, но из-за возросшего давления слова теряли смысл, а ноги – устойчивость; комната вдруг всколыхнулась и поплыла в сторону, скрываясь в черном тумане, укутывающим реальность со всех сторон. Не привыкший к настолько глубоким эмоциям, организм использовал защитную реакцию, и неожиданно рухнувший Хибари удивил всех беспричинным обмороком.
- Я не боюсь смерти, - нагло улыбаясь, заявил иллюзионист как-то раз. В ожидании Кёи он беспечно болтал ногами в воздухе, подложив под голову его свернутый пиджак. Хибари раздражало его поведение, словно Мукуро к дружку какому завалился домой. Наверняка не стоило вообще затевать с ним разговор, но партнер был на удивление болтлив.
- Я убью тебя медленно и мучительно, ты успеешь помолиться дьяволу, чтобы он скорей избавил тебя от боли.
- У тебя на меня рука не поднимется, - хохотнул Мукуро, переворачиваясь на спину и всё не желая расставаться с пиджаком. Что парень мог найти в его верхней одежде, Кёя не знал, и фыркнул. Нужно будет забрать его. – Зато что-то другое поднимется ещё как!
- Забью до смерти, - Хибари поднял тонфа с пола и направился к юноше, чтобы стереть ухмылку с его лица. Заставить замолчать, ведь его смех забирался в потаённые уголки души, вызывая сомнения в собственных силах и решимости. К чему же тогда стремиться, если не к мести итальянскому ублюдку?
- Попробуй.
И хоть Хранитель Облака совершенно не разбирался в каких-либо эмоциях, кроме страха, ему казалось, что взгляд Рокудо полнится надеждой, словно смерть была ему желанным подарком. В положении иллюзиониста подобное желание было неудивительным. Но Мукуро должен был погибнуть только от его руки, и Кёя безжалостно бил его снова, желая очистить мысли партнера от подобных мечтаний. «Я буду тем, кто тебя убьет», - твердил он, глядя в уставшие глаза Рокудо, а он лишь смеялся в ответ. «L'illusione della vita - è così faticoso»
И пусть для каждого из них эти встречи были не более чем развлечением, Хибари чувствовал, как зависимость в выражении его ненависти создавалась глубоко в сознании.
Саваду хотелось прибить только за то, что он выдернул из чудесного сна, где иллюзионист был жив и совершил побег из Вендиче. Как сказал Цунаеши, Хибари не приходил в себя весь день, чем изрядно напугал всех. Его понимающие глаза, словно босс знал что-то или догадывался, напоминали о том, что в этой реальности Мукуро нет и не будет. Никогда. Совсем нигде. В этом Кёя убедился, когда потратил несколько дней на то, чтобы обыскать весь Намимори, в почти бессознательном состоянии блуждая по городу. Сердце предательски замирало перед каждым углом, заброшенным зданием, и разочаровываться было всё больнее. Не находя никаких следов, юноша отказывался верить в то, что его враг позволил кому-то убить себя. Когда даже в парке развлечений Кокуё не обнаружились двое парней из команды Рокудо – после похорон Хром они исчезли, оставив в полуразрушенном здании лишь несколько пыльных упаковок сладостей – нервы Кёи стали сдавать. Он прошел по всем помещениям, вспоминая их первую встречу. Наглую улыбку Мукуро, нереальную сакуру, сводившую его с ума, жестокость кошачьих движений и собственную боль. Не в силах остановиться, подросток громил уцелевшие предметы, чтобы стереть связь с прошлым. «Ойя, да ты, оказывается, девственник? А я-то думал, что ты такой злой на мир за то, что тебя за такую милую мордашку дерут постоянно»
- Рокудо, да где ты, чёрт тебя подери?!
Теперь, когда некому было услышать его, Хибари впервые за долгое время кричал. Яростно, долго, надрывно, пытаясь перекричать собственное эхо. Звал Его так громко, чтобы услышали и в Аду. До нехватки воздуха и боли в горле, словно кто-то мог ответить. Но только эхо не было безучастным, хотя и оно оставило Кёю без ответа, когда голос был сорван, и даже шептать стало слишком больно. «Где ты, ублюдок?!» Руки были сбиты в кровь. Когда он потерял тонфа, Хибари и не заметил, продолжая крушить судьбоносное место. Отчаяние накрывало с головой, и юноша захлебывался в нём, сползая по стене на пол. «Ti amo» - выводил он пальцем по толстому слою пыли. Когда совершенно не хотелось верить в гибель Рокудо, он ворошил в памяти их встречи, вспоминая уцелевшие детали. Каким идиотом был страж Облака, не обращая внимания на мелочи, да и на благосклонность Мукуро в целом. Иллюзионист знал, что партнёр никогда не озаботится переводом его речи и поэтому часто говорил что-то на непонятном Кёе итальянском, но на днях Хибари расшифровал всё, что мог вспомнить по звучанию. «Ti amo», - бросал итальянец в никуда, зная, что Кёя не поймет, не ответит, не примет, и всё равно снова возвращался, находя силы для улыбок. Даже в их последнюю встречу, со знанием, что на утро его лишат жизни, Рокудо не снимал масок и прятал искренность в непонятных японцу словах. «Ti amo…» Хибари Кея не верил, что его можно любить. Бессильная злость сменилась обидой на дурака-иллюзиониста, на слепого себя и на безучастную Вонголу. На щеках, покрывшихся пылью, появились влажные дорожки, и юноша сжался, притягивая к себе колени, обхватывая их и пряча лицо. Призраки прошлого не должны видеть, до чего пал гордый глава дисциплинарного комитета.
- E io ti amo, idiota… - зашептал он с детской надеждой на понимание, словно родная речь могла достучаться до Мукуро; он специально учил эти нелёгкие для собственных принципов слова, Хибари хотел найти иллюзиониста, незамеченным подкрасться и схватить за руки, разворачивая к себе и жарко шепча это, утопая в его разных глазах.
Но Рокудо Мукуро действительно нигде не было, тишина заброшенного здания не могла дать желанного ответа, и Кёя окончательно сдался, разрыдавшись в голос.________
Перевод:Ti prego no non andare via - Прошу тебя, не уходи
rimani qui vicino a me - Останься здесь рядом со мной
può farmi male ma - Можешь делать мне больно,
ma cosa vuoi che sia mai - Что тебе нужно, кто это был
(Paolo Vallesi - Non andare via)
Segui me! E' tutto pronto questa notte in circo se ne va. - Следуй за мной, и все в готовности этой ночью уйдет.
Pensaci e tutta la tua vita cambierà. - Подумай об этом, и твоя жизнь изменится.
Passerà, è facile vedrai la fantasia ti salverà. - Пройдет, это легко, и воображение тебя спасет.
Segui me, domani il mondo sì che cambierà - Следуй за мной, и мир обязательно изменится.
Ehi perché per te la vita è un giocattolo? - Эй, почему для тебя жизнь — это игрушка?
Ma della tua età lo sai non resterà più un attimo. - Но от твоего возраста, знай, не останется больше ни мгновения.
Sì sei tu e poi la notte piangi di me. - Да, это ты, которая ещё и плачет ночью по мне,
E cosa fai? Segui me! - Что же ты делаешь? Следуй за мной!
(Viola Valentino - Segui me)
Ho bisogno di te, Nagi… - Я нуждаюсь в тебе, Наги...
L'illusione della vita - è così faticoso - Иллюзия жизни-это так утомительно
Ti amo - Люблю тебя
E io ti amo, idiota… - И я люблю тебя, идиот...